Змей был священным животным
Знаете ли Вы, что похоже, что Змей был священным животным, а порой и предком и славян, и неславян?
Так, сыном лара-змея считался римский царь-реформатор Сервий Туллий. Как змеевичи представлены Сципион и Октавиан Август. Зевс в мифологии, как известно, воспринимался как божественный отец у многих героев античности. К Данае он является в виде золотого дождя, к матери Геракла – в иде её мужа Амфитриона. Но к македонской царице Олимпиаде Зевс является именно в виде змея, и от этого брака рождается сам Александр Великий. «Александрия», надо отметить, была широко известна на Руси, и обратное влияние данного литературного произведения на русский фольклор нельзя отрицать, но, с другой стороны, это влияние явно было преувеличено.
Размножившиеся змеи, изгнавшие неких невров у Геродота, видимо, балты как `люди рода Змеи`. Произошло это, согласно «отцу истории», за одно поколение до Дария I, т.е. примерно в первой половине VI в. до н.э. Что же касается балтийских славян, то бодричи у западного хрониста Гельмольда называются рарожанами. Учитывая же образ огненного змея-сокола Рарога в славянских верованиях, рарожане тоже, по всей видимости, мыслились как люди-рароги ('змеи-соколы').
Рождение от священного Змея – обычная черта как юнака южных славян, так и великорусского богатыря. Отсюда и глухие намёки на происхождение от Змея и отцеубийство в образе Алёши Поповича («Чудородыча») в алтайской былинной традиции, сохранившей наиболее архаичные черты в образе этого героя. Алёша на Алтае ещё великий богатырь, освобождающий Русь от чудовищных врагов, а вовсе не «бабий пересмешник». «Присвоение» ему образа змеевича, впрочем, как и Саулу Леванидовичу, в сознании носителей этой традиции, очень почётно. Данные представления являются, по всей видимости, и «ключом» и к перечню юнаков-змеевичей у южных славян. В нём, как известно, сыновьями Змея представлены семь великих героев: Марко Кралевич, Милош Обилич, Змай Огненный Вук, Реля Бошнянин, банович Секула, банович Страхиня, Лютица Богдан. В науке известно скептическое отношение к данному перечню, скептическое ввиду его уникальности. Однако, следует согласиться с тем, что эту информацию, видимо, всё же возможно использовать. Разумеется, перед нами, – продукт поздней эпической традиции, но традиции ещё «живой» и достаточно полнокровной. Самое же главное в том, что быть змеевичем, с точки зрения составителя данного перечня, как и алтайского сказителя, почётно, ибо сам этот факт обличает в герое великого богатыря!
Что же касается «появления» богатырей на страницах поздних летописей, то это означает только одно: народ, не исключая и древних книжников, был не просто хорошо знаком с героями эпоса, но и верил в их реальное существование, потому и стремился найти последним место в истории. Отсюда и рассказ об Александре Поповиче, которого порой также объявляют реальным лицом, причём иногда даже принимается летописная трактовка ухода богатырей на службу именно киевскому князю, что противоречит едва ли не всему, что нам известно о Киеве и Киевской земле после двух разорений – 1169 г. и 1203 г. Так же мы объясняем и знаменитую ремарку Никоновской летописи под 1171 г.: «Того же лета преставися въ Новегороде посадникъ Васка Буславичь». То же самое необходимо сказать и о южнославянском эпосе. Судя по письменным памятникам, образ Марко здесь приобрёл огромную популярность уже во второй половине XVI в. Нечто подобное можно сказать и об армянском эпосе.