Об архаике фольклора.

Знаете ли Вы, что значительная удалённость друг от друга ареалов бытования тех или иных фольклорных произведений при сохранении местных особенностей склада – верный показатель их архаичности.

Так, единственный записанный на Печоре пример старины с сюжетом «Волх Всеславьевич» доказывает некогда широкое распространение этого сюжета, особо интересного для изучения ранних этапов формирования княжеской власти. Образ живого корабля-змея, сохранившийся и на Печоре, и у терских казаков, неосторожно сводить его к такому же образу корабля-змея древних скандинавов. Действительно, у северных германцев, как известно, образ корабля в скальдической и эддической поэзии часто подменялся образом сказочного дракона для защиты от злых духов и устрашения врагов. Но едва ли древние скандинавы смогли – пусть и опосредованно, косвенно, — повлиять на такую огромную территорию – от Печоры до Терека.

На самом деле данный образ имеет широкие типологические параллели, и позволяет возводить рассматриваемые нами представления к весьма и весьма отдалённым временам. В частности, на носу ладьи ещё онежских петроглифов, созданных субстратом некоторых народов уральской языковой семьи, мы видим лосиную или оленью голову, семантически, кстати говоря, вообще тождественную Солнцу.

Но лось – это Солнце? Да!

…а исследователю имеет смысл «привыкнуть» к тому, что логика носителей архаического сознания может быть иной (и даже совсем иной), чем логика современного человека.