О кораблях наших предков и соколах
Знаете ли Вы, что корабль у наших предков часто называется соколом?
Сюжет о корабле на Соколе-корабле достаточно распространён в русском эпосе.
У того у сокола у батюшки,
А у большаго у корабля, – читаем в одной из онежских былин.
Наперёд корабль бежит,
Что сокол летит, – вторит ему историческая песня XVIII в.
Смешение практически не различаемых носителями традиции черт существ Нижнего и Верхнего Миров – нормальное явление для корабля русского эпоса. В сказке колдун может превратить «палубину» в змею, ибо для архаического сознания это практически одно и то же. Садко же говорит приказчикам:
Нос-корму кладите по-звериному,
Бока-то вы сведите по-змеиному…
Да по чёрномупо соболю сибирскому Вместо бров продерните,
По бурыя лисицы по сибирския,
А вместо ушей повесьте-тко,
По дорогу по камешку по яхонту вместо глаз вы вставливайте.
Подобное описание незначительно варьируется в различных былинах и в исторических песнях, даже в младших. В печорских старинах есть и добавления:
По сизу ещё бобру да по осистому,
Ах как вместо ушей было пришитоё,
Ах по серому волку да по рыскучему,
А как вместо ле ног да было вдолблено,
Ах по чёрному моржу да по подлёдному,
Ах как вместо ле туши да было впилено,
Ах по красной лисицыпо бурнащатой,
Ах как вместо хвоста было привязано.
Но перед нами – не просто описание богато изукрашенного корабля. Дело в том, что корабль восточные славяне представляли именно Змеем-Велесом. Поэтому сказители называли его и зверем, и змеем, причём даже в одном и том же тексте. Более того, ясно, что корабль воспринимается как живой змей-зверь. Такие представления сохранились в совершенно различных регионах проживания восточных славян – на Печоре и у гребенских казаков, что показывает их значительную древность.
Э-эй уж вон нос-ти держит етот червон кораб по ярлиному,
Хоботом бьёт этот червон кораб по-звериному
–читаем в казачьем эпическом произведении.
Дав традиционное для русского эпоса описание корабля, печорская былина о Соловье Будимировиче сообщает:
Вместо хвоста было привязано
По тому ли волку по рыскучему,
Кабы весь-де корабль да по-звериному,
Хобот-от мецетпо-змеиному,
Не флюгер на дереве шатаетца,
Бутто лютая змея да извиваетца.
Учитывая же, что Велес мог восприниматься и как конь, неудивительно, что корабль в русском эпосе – и зверь, и конь.
Да как нос-корма по-звериному, – читаем в архангельской старине о Соловье Будимировиче, – Да бока-ты сведёны по-лошадиному… Остальные черты описываемого корабля обычны для русской эпической традиции.
Полагать же, что «Дажьбожьими внуками» назывались жители Южной Руси как потомки Солнца, а «Влесовыми внуками» – обитатели севера страны, имевшие подземное происхождение, как минимум неосторожно. Скорее перед нами – не региональное, а именно социальное отличие (волшебники-поэты и русичи вообще). Но это исконно славянские образы. Византийское ήλιογέννητος рождённый Солнцем, в котором видели источник выражения «Дажьбожьи внуки», – видимо, просто образ, типологически близкий к древнерусскому.
Вновь обратимся к тексту «Слова о полку Игореве». «Боянъ бо вещiй, аще кому хотящее песнь творити, то растекашется мыслiю по древу, – пишет о странствиях по мирам поэта-волшебника древнерусский поэт, явно имея здесь в виду системообразующее в языческих представлениях Мировое Древо, – серымъ вълкомъ по земли, шизымъ (сизым) орломъ подъ облакы».
Считать же, что перед нами – простые метафоры, нельзя.
То же прозвище-титул, что и Боян, имел и верховный жрец Новгорода Богомил, возглавивший здесь, вместе с тысяцким Угоняем, борьбу с дядей по матери (уем) Владимира Святославича Добрыней Малковичем, желавшим крестить город. Об этом сообщает Иоакимовская летопись. «Высший же над жрецы славян Богомил, сладкоречиа ради наречен Соловей, вельми претя люду покоритися», – пишет об этом источник. Так что ничего удивительного здесь нет.
__________________________________________________________
* Мнение редакции Фонда может не совпадать с мнением автора